Еп. Синезий (в миру Сергей Григорьевич Зарубин) родился 20 августа 1886 года в д. Панино Салтыковской волости Бронницкого уезда Московской губернии в благочестивой, православной, крестьянской семье Григория и Елизаветы Зарубиных. Всего у них было четверо детей: Сергей, Ольга, Елизавета и Григорий. Сергей был старшим. После рождения младшего сына Григория отец ушёл в Москву на заработки и не вернулся. Воспитывать детей помогали родственники отца. Всю свою юность Сергей находился под непосредственным воздействием своего дяди по отцу – иеромонаха Саввы. В результате этого влияния, ко времени выхода на самостоятельную жизнь Сергей, как он писал впоследствии будучи епископом, «полагал уже, что без Бога жить нельзя и жизни быть не может» (1).
На религиозные убеждения будущего исповедника, по его собственным словам, сильно повлияли также читанные им во множестве жития святых, их подвиги, мученичество, самоотверженность и храбрость ради Христа. Многие из них, будучи сверстниками молодого Сергея Зарубина, вызывали в нём сильнейшее желание подобно им жить и пострадать за правду, за веру в Бога. Немалое влияние оказала на Сергея и его тётя, также занимавшаяся его воспитанием. Она была единоверкой (единоверцы – старообрядцы, воссоединившиеся со времени Императора Павла I с Православной Церковью при условии сохранения ими старых обрядов), и от неё будущий исповедник усвоил любовь старообрядческой форме богослужения единоверцев, к их «молениям, поступкам и всему внешне красивому укладу» настолько, что впоследствии еп. Синезий писал: «Моя постоянная тяга к ним, как к цельным и крепким натурам по духу была постоянна». Любовь к старообрядческой форме православного богослужения, как писал впоследствии еп. Синезий, «скреплялась и прививаемою нам преподавателями искусств любовью к старине, к ея музейности, к исторической ценности…» (2)
Однако Сергей тогда не пошёл по духовной стезе. Причину этого можно найти в показаниях еп. Синезия на следствии в 1931 году: «Духовенство, его низшие слои я не любил, ему не доверял, но объяснял это недостаточностью воспитания, образования и прочими причинами малокультурности – но верил, что должны быть идеальные люди, служащие такой высокой цели, и меня неудержимо тянуло в высшие круги духовенства, более образованного, культурного и независимого от тяжких условий жизни – как бедность, семья, необходимость тяжёлым условием добывать себе и семье кусок хлеба – причина, по которой я принял предложение быть епископом в церкви» (3).
Сергей поступил в Строгановское центральное художественно–промышленное училище в Москве (а не в Императорское Московское техническое училище, как я писал прежде на основании слов родственников еп. Синезия), которое окончил со званием ученого рисовальщика, как было установлено на основании данных из Госархива Иркутской области краеведами Лыхиным Ю.П. и Крючковой Т.А.
Любовь к изобразительному и театрально-сценическому искусству, которая в нём была и ранее, в эту пору ещё более развилась. Он слушал в Москве выступления Шаляпина и Собинова в Художественном театре, посещал выставки картин Репина, Коровина и других знаменитостей его детства и увлекательной юности.
Сергей Григорьевич Зарубин по окончании Строгановского училища.
По окончании училища, в 1906-1917 годах он преподавал рисование, черчение и чистописание в училищах Иркутска. Был награждён орденом Св. Станислава III степени и светло–бронзовой медалью в память 300-летия царствования Дома Романовых. В 1916 году пожалован званием коллежского асессора (по данным иркутских краеведов Лыхина Ю.П. и Крючковой Т.А.).
После провозглашения новой властью декрета об отделении Церкви от государства и школы от Церкви, когда школьное воспитание было объявлено безбожным и безрелигиозным, Сергей Григорьевич счёл для себя невозможным продолжать преподавательскую деятельность. Нравственные начала новой власти были для него совершенно чужды. Он считал, что все принципы нравственности, лучшие возвышенные идеалы неразрывно связаны с религией и с Богом и без Бога нравственности нет и быть не может. Поэтому Сергей Григорьевич всецело посвятил себя служению Богу и Церкви. Как он писал, он «ушел туда, где ещё предоставлялась возможность проявления личной свободы и на что коммунизм, как теория не проявлял своих притязаний и провозгласил полное невмешательство в церковно-религиозную жизнь, которая с детства была мне хорошо знакома и любима – как по глубине и чистоте религиозных принципов, так и по форме, где я усматривал искусство и в быте, и в одежде… и во всех ритуалах и форме христианских Таинств» (4).
В этом же 1917 году Сергей Григорьевич был рукоположен в священный сан. Перед этим, видимо, был пострижен в монашество с именем Синезий. С 1 января 1918 года он участвовал в работе Поместного Собора Российской Православной Церкви. Впоследствии служил в Омске, Тюмени, опять в Омске. В Омске 4 октября 1922 года он был арестован по обвинению в «контрреволюционной агитации», но через месяц 1 ноября освобождён, дело было прекращено.
Приблизительно в это же время о. Синезий долгое время служил в многочисленном, единоверческом приходе г. Тюмени. Единоверцы, настолько доверяли ему, что избрали его в 1923 году кандидатом от одиннадцати единоверческих благочиний для посвящения в единоверческого епископа. Впоследствии в 1928 году, когда о. Синезий был уже епископом, виднейшие представители старообрядчества (австрийского толка) проводили с ним усиленные переговоры и постоянные свидания на предмет приглашения еп. Синезия для служения у них. Сам еп. Синезий изъявлял на это согласие, если будет на это благословение Священного Синода Московской Патриархии.
В 1923-1926 годах он был архимандритом Спасо-Голутвина монастыря в Коломне. 13 июня 1926 он был рукоположен во епископа Острогожского, викария Воронежской епархии. В его рукоположении участвовал еп. Василий (Дохтуров). В этом же году он был переименован в Епископа Уразовского, викария той же епархии. С декабря 1926 он еп. Колымский, викарий Якутской епархии. Позднее - еп. Якутский и Вилюйский.
Епископ Синезий. 1926 год.
Служить ему приходилось в эту пору на крайнем севере, у берегов Ледовитого океана среди тунгусов.
Епископ Якутский и Вилюйский Синезий 25 июня 1927 года освящает закладку нового храма в селении Куман Сурит в окружении тунгусов в праздничных одеждах.
29 июля 1927 года Заместитель Патриаршего Местоблюстителя митр. Сергий (Страгородский), управлявший в то время Православной Церковью, издал т.н. «Декларацию» о лояльности к Советской власти. Многие архиереи, священники и миряне находили, что в ней выражение лояльности настолько сильно, что ставит Церковь в подчиненное к богоборческой власти положение, ведет к одобрению Церковью действий этой власти. Одним из них был сщисп. Виктор (Островидов), еп. Ижевский и Вотский. Он отослал «Декларацию» обратно митр. Сергию, не огласив ее в храмах своей епархии, а в дальнейшем вышел из подчинения ему, «как предавшему интересы Церкви».
Еп. Синезий тоже критически относился к «Декларации» митр. Сергия. После её публикации в печати в конце июля 1927 года еп. Синезий лично высказал митр. Сергию своё с ним расхождение в понимании лояльности. Еп. Синезий считал, что «Декларацией» Церковь слишком вовлекается в область мирской власти, между тем, по мнению еп. Синезия, «интересы гражданские (как мирские) несовместимы с учением православной религии, строго разграничивающей «Божие Богови»» (5). Обозначение тогда этого своего расхождения с митр. Сергием еп. Синезий считал, как он писал, «достаточным для своей совести на предмет моих дальнейших служений и взаимоотношений с ним, как Патриаршим Местоблюстителем и им сделанное очередное назначение на дальнейшее мое служение я считал и его согласием на мои убеждения» (6).
Епископ Якутский и Вилюйский Синезий. 2-я половина 1920-х годов.
12 декабря 1928 года еп. Синезий был переведен на Ижевскую кафедру (7). Советская власть, наряду с репрессивными мерами, пыталась экономически задушить Церковь. Для этого облагала храмы настолько большими страховыми налогами, что общины не могли содержать здания храмов, священники и члены приходских советов облагались непомерно большими налогами или трудовой повинностью без учёта возраста и состояния здоровья. Доходы духовенства при обложении налогом высчитывались произвольно.
Еп. Синезий писал в конце 20-х годов митр. Сергию о том, что священники «задавлены непосильными обложениями... задушены принудительными работами... обложение производится мясом, льном, малом, яйцами, живностью, дичью... денежные взыскания: с.-х. налог, на индустриализацию, облигации госзайомв, на приобретение инвентаря, тракторизацию, самообложение и пр. За невыполнение в срок, часто исчисляемый часами, – опись имущества, выселение из домов, отдача под суд, ссылка и пр. Все духовенство безотносительно к возрасту и здоровью мобилизуется на лесозаготовки, без оплаты труда... Епископ Синезий... сам, при получаемом им содержании в 120 руб. в месяц обложен суммою в 10703 р., каковую он должен упалить в 2-дневный срок» (8).
На еп. Синезия в начале 1929 года было начислено 10300 руб. подоходного налога и после этого ещё 7000 руб. в качестве «аванса» на будущий год (9).
15 февраля 1930 года митр. Сергий дал интервью представителям советской печати, которое на следующий день было опубликовано в «Известиях». В интервью он заявил: «Гонения на религию в СССР никогда не было, и нет… Репрессии, осуществляемые советским правительством в отношении верующих и священнослужителей, применяются к ним отнюдь не за их религиозные убеждения, а в общем порядке, как и к другим гражданам за разные противоправительственные деяния… К сожалению, даже до сего времени некоторые из нас не могут понять, что к старому нет возврата, и продолжают вести себя, как политические противники советского государства» (10).
После этого заявления митр. Сергия еп. Ижевский Синезий счёл для себя невозможным находиться в подчинении ему и послал ему «и его Синоду свой отказ в молитвенном с ним общении и сослужении, а также от звания и титулования “Ижевским и Вотским”, отнюдь не отказываясь от своих прав православного епископа». «Моя ориентация, - заявлял следствию в ижевской тюрьме в 1931 году еп. Синезий, - прежний, постоянный староцерковник, мой глава – глава законныя церкви, не мудрствующая лукаво и не раскланивающаяся “семо и овамо” - Местоблюститель Патриарший Петр, Митр. Крутицкий» (11).
Епископ Ижевский Синезий. Кон. 1920х - нач. 1930х годов.
Причины такого своего поступка еп. Синезий объяснял впоследствии так (орфография и пунктуация частично сохранена): «Открывшаяся мне при этом (т. е., когда он стал епископом – прот.А.М.) возможность и непосредственные наблюдения жизни и деятельности высшего духовенства – через Синод митр. Сергия (Страгородского), ибо я узнал неприглядное и тяжелое прошлое в их жизни и способы их действия и служения, да самого митр. Сергия — не расположили меня в их пользу, а наоборот, как бы обязывали меня дальше уйти от них, не знать их совсем. Как повод и предлог несоответствия моих отношений и возвышенных взглядов на деятельность, именно смешивание идеала с практичностью и приспособляемостью к жизни ради любви этой (подчеркнуто еп. Синезием – прот.А.М.) жизни и с нею связанных: славы, почестей, благополучия, когда принцип, который обязывал к нестяжательности, смирению, самоотречению во имя любви и служения истине, они заменяли приспособляемостью к этой жизни, любви к ней, к миру, который по словам Христа – как примера самоотреченности на служение человеку - ''во зле лежит''. Они и смешивали и «грех и спасение» в одну общую кучу и когда вся программа социалистическо-коммунистических учений и платформ газетными статьями почти ежедневно провозглашала, что «коммунизм и религия» – антиподы, несовместимы, друг друга уничтожают, митр. Сергий и послушные его единомышленники через опубликование на другой странице той же печати нас, верующих, уверяли, «что и при новых условиях жизни коммунистического строя церковь Христова останется и вера будет также и дальше существовать» (см. Интервью, в графе вопроса «как смотрите Вы на положение церкви в настоящее время?» (12)
В рапорте митр. Сергию за № 421 еп. Синезий писал, что с 19 февраля 1930 года он прекратил управление Ижевской епархией. В ответ митр. Сергий и временный при нем Свящ. Синод указом № 21 от 26.02.1930 постановили: «Еп. Синезия уволить от управления епархией на покой и иметь в будущем. Временное управление Вотской епархией поручить Преосвященному Нолинскому Георгию» (13).
Некоторое время в Успенской церкви г. Ижевска еп. Синезия не поминали. В конце февраля – начале марта 1930 года церковно-приходской совет Успенской церкви пригласил еп. Синезия для служения в их храме. Владыка заявил им, что он отошел от митр. Сергия и не поминает его. Церковно-приходской совет Успенской церкви Ижевска всё же пригласил еп. Синезия и он служил вечерню 2 марта 1930 года (14). С владыкой служили свящ. Павел Мезрин и диак. Григорий Остроумов. После этого еп. Синезий продолжительное время служил в Успенской церкви по воскресным и праздничным дням.
Еп. Ижевский Синезий с духовенством (позади епископа Синезия справа - иподиакон Симеон Вахрушев, ещё правее - диакон Григорий Остроумов (предположительно), остальные неизвестны). Кон. 1920-х - нач. 1930-х годов.
На вопрос благочинного г. Ижевска свящ. Иоанна Стерхова к еп. Синезию о причинах его отделения от митр. Сергия, еп. Синезий ответил (в изложении свящ. И. Стерхова): «…видели, что пишет митр. Сергий? У нас в епархии духовенство разуто и раздето, церкви закрываются, духовенство обкладывается непомерными налогами, арестовывается и высылается, а он пишет: ''нет, и не было никакого гонения на Церковь''. Что за ложь! Я его больше двух лет защищал в глазах верующих после его декларации выпущенной в июле месяце 1927 года, а теперь уж после такой лжи и обмана, помещенной им в интервью, я с ним порываю всякую связь и прекращаю с ним молитвенное общение» (15).
Отец Иоанн сообщил об этом митр. Сергию. Митр. Сергий командировал в Ижевск еп. Нолинского Георгия (Анисимова) для увещевания еп. Синезия. Увещания эти не имели успеха. После встречи с еп. Георгием еп. Синезий уехал в Москву ещё до отъезда еп. Георгия из Ижевска. В это время в первых числах мая 1930 года церковно-приходской совет Успенской церкви г. Ижевска на общем собрании постановил не поминать митр. Сергия, признав своим главой еп. Синезия и послав это решение еп. Синезию в Москву (16).
2 мая 1930 года определением Патриархии за № 79 было постановлено: «Предложить Преосвященному Синезию, бывшему Ижевскому, представить в Патриархию в двухнедельный срок, в объяснение раздорнической его деятельности, ответ на следующие вопросы: 1) считает ли себя Преосвященный состоящим в каноническом общении с Зам. Патр. Местоблюстителя и при нем Патр. Свящ. Синодом, признавая их православными, а не обновленцами; 2) выпустил ли и какое воззвание против Патр. Заместителя; 3) по какому разрешению служит, по увольнении на покой, в Успенской г. Ижевска церкви со священником Павлом Мезриным и диаконом Гр. Остроумовым, производя своею раздорнической деятельностию соблазн среди духовенства и верующих г. Ижевска. Впредь до представления Преосвященным Синезием ответов на указанные вопросы воспретить ему священнослужение; в случае неполучения от него ответов в двухнедельный срок, иметь о нем особое суждение» (17).
Телеграммой от 19 мая 1930 года еп. Синезий сообщил в Патриархию, что запрещению, наложенному на него Патриархией, он подчинился, однако, о том, что последуют от него дальнейшие объяснения, не упомянул (18). После этого еп. Синезий долгое время не служил, а только ходил в церковь молиться и пел на клиросе, чем вызвал к себе сочувствие многих прихожан (19).
Еп. Нолинский Георгий, назначенный митр. Сергием врем. управляющим Вотско-Ижевской епархией, в своих докладах от 20.05.1930 № 251 и от 23.05.1930 № 270 сообщал, что «им вполне установлена раздорническая деятельность и факт отхода от Зам. Патр. Местобюстителя запрещенного в священнослужении епископа Синезия (Зарубина)» (20).
4 июня 1930 года определением Патриархии за № 103 было постановлено: «В виду того, что еп. Синезий спрашивавшему его Преосвященному Нолинскому определенно заявил о разрыве общения с Заместителем и в указанный срок объяснений в Патриархию не представил, еп. Синезия (Зарубина), за нарушение Апост. Пр. 34 и 31; Двукр. 13 и 15 и аналогичных, предать суду православных архиереев, оставив его под запрещением впредь до раскаяния или постановления о нем суда, о чем и послать указы Преосвященному Ижевскому для объявления епископу Синезию, Ижевскому духовенству и пастве, уведомив указами и прочих Преосвященных» (21).
Летом 1930 года еп. Синезий ездил в Ленинград. 21 июля он встречался в Моденском монастыре с митр. Иосифом (Петровых) (22). Митр. Иосиф, еп. Нарвский Сергий (Дружинин), еп. Олонецкий Василий (Дохтуров) после опубликования митр. Сергием «Декларации» и допущения им органов ОГПУ к контролю за кадровой церковной политикой порвали с ним молитвенное общение, и вышли из подчинения ему.
Священномученик Иосиф (Петровых), митрополит Петроградский.
Пробыл еп. Синезий в Ленинграде около 3 недель. Владыка ездил туда и встречался с еп. Нарвским Сергием, еп. Олонецким Василием (еще в начале 1930 года) и с митр. Иосифом (Петровых), чтобы определиться в своих дальнейших действиях по отделении от митр. Сергия. У них он хотел, в частности выяснить, «имеет ли место их служение и пребывание на кафедре после расхождения с митр. Сергием» (23).
Владыка так писал о этом: «Желание все же найти таких лиц и толкнуло меня, отказавшегося добровольно от митр. Сергия и <от> совмещения идеалов моих с приспособляемостью, искать их в лице ранее отделившихся от митр. Сергия епископа Василия Олонецкого, с коим я был знаком и раньше по участию его в моем рукоположении во епископа, а через него и с Сергием и их единомышленником митрополитом Иосифом, который, как митрополит по сану, служению, данному <ему>, дружбе с покойным Патриархом и по образованию, естественно возбуждал мой интерес, чем объясняется мое свидание с этими епископами, в отдельности с каждым из них за богослужениями в праздничные дни в церквах Ленинграда, при многочисленной группе богомольцев, переполнявших храмы за их служениями.
На это свидание с митрополитом и епископами вынуждало также мое одинокое (по отделении от церкви) положение, как епископа, необходимо было мне самому для себя решить вопрос: «возможно ли продолжать служение мне лично дальше и для успокоения и авторитета сих епископов на верующую массу духовенства и богомольцев, за мною следовавших».
Служение сих епископов гражданскою властию не возбранялось, не преследовалось и никаких судебных процессов гражданского политического преступления им не предъявлялось и о таковом обвинении я впервые лишь услыхал уже по моем аресте от разследователя гражданина Михайлова, ведущего мое дело» (24).
Выяснив, что они легально служат, не поминая митр. Сергия и увидев, что в Ленинграде иосифлянские храмы (т.е. храмы, в которых служило духовенство, подчинявшееся митр. Иосифу и не поминавшее митр. Сергия) переполнены молящимися, еп. Синезий по возвращении в Ижевск приступил к служению в Троицкой, а затем в Успенской церквях г. Ижевска (25).
Троицкая церковь Ижевска до закрытия в 1938 году и частичного разрушения.
Еп. Синезия после его разрыва с митр. Сергием признавали своим духовным главой, помимо Успенской и Троицкой (согласно решения прих. общины от 10.06.1930 26) церквей г. Ижевска, церкви с. Сосновки Шарканского района (с декабря 1930 года, настоятель иером. Пимен (Вахрушев)), с. Завьялова (свящ. Иосиф Дегтярев и свящ. Василий Помосов), с. Зюзина Дебесского района (с февраля 1931 года, свящ. Михаил Кожевников) и другие, всего 15 приходов в Ижевской епархии. Под его духовным окормлением находилось также 47 приходов Яранской епископии, 16 приходов Вятской епархии, 8 приходов в Вятско-Ветлужском крае, 10 приходов Уральской области и 2 прихода в Московской области. Из Яранской, Котельнической епископий и из других мест к нему приезжали представители приходов с прошениями принять их в его ведение и о рукоположении. Верующие из Ильинской единоверческой церкви г. Ижевска также настоятельно просили еп. Синезия принять их в его ведение. В самой Ижевской епархии еп. Синезий пользовался большим авторитетом среди простых верующих, в том числе и среди удмуртов.
В ночь с 24 на 25 мая 1931 года еп. Синезий был органами ОГПУ арестован в Ижевске у себя на квартире, где с ним жила его престарелая, неграмотная мать (умерла в 1944 году в Москве, где жила сестра еп. Синезия). При обыске были изъяты все бумаги из его канцелярии. 26 января 1932 года он был приговорён к 10 годам лишения свободы. Вместе с ним в Ижевске по этому же делу был осужден еще 21 человек на срок от 5 лет до полугода. Еп. Синезий обвинялся в том, что «являлся руководителем Удмуртского филиала контрреволюционной церковно-монархической организации “Истинно-Православная Церковь”, проводил контрреволюционную деятельность среди населения Нижкрая по заданиям этой организации» (27).
Свою вину еп. Синезий не признал, он заявил следствию: «Ни к каким политическим организациям за время существования Сов. власти я не принадлежал и не принадлежу. Никаких контрорганизаций против власти не только не поддерживал, но о существовании таковых не имел понятий. В своей церковной деятельности всегда руководился чисто религиозными положениями и основанием в эту деятельность полагал один основной принцип – невмешательства гражданских и политических дел – по Евангельски – “Божие – Богови” и “Кесарево – Кесареви”» (28).
В своём последнем письменном слове, которое предложил следователь сделать еп. Синезию, последний написал: «Весь процесс дела и инкриминируемых мне политических преступных деяний я лично разсматриваю, как не совершивший таковых в силу моей органической неспособности вообще на какия бы то ни было восстания, убийства, силу оружия и перемену властей, для меня совершенно безразличных по идеологическому мышлению, - в отношении меня разсматриваю лишь как средство и возможность идейной борьбы для пресечения моих церковных служений как Епископа, за которым стоят верующие массы, и охотно приму это осуждение и наказание, так как по моим идеологическим стремлениям идея коммунизма, как начала материального, принижающего дух, и не дающего никаких перспектив на проявление свободы творческого духа, таланта и способностей, даже при его стремлении нивелировки – сделать все общим и сравнять всех как один, - неприемлем, утопичен, кажется неосуществимым. Ибо равенства всех нет, быть никогда не может, как не равны люди по своим духовным способностям, а мои наблюдения над жизнью трудового крестьянства меня в этом убеждают, и не имея и не ожидая ничего привлекательного от коммунизма, я с радостью готов уйти из этой жизни, и наказание приму как борец за идею, как страдалец-мученик с полным удовлетворением и чем строже, тем для меня лучше, и чем скорее, тем желаннее, ибо я устарел для жизни, устал в поисках идеальной жизни, изверился в людях окончательно и моя вожделенная мечта моего детства, моей лучшей части жизни осуществится, как геройская смерть исповедника, христианского священномученика и в моем сознании и в сознании всех моих последователей, ради коих я жил и которым служил беззаветно по искренности и чистоте своих убеждений. Все следствие по обвинению меня разсматриваю как инсценирование на определенно заданную тему – найти и поставить в центр обвинения епископа, по сану наиболее авторитетнаго среди верующих кругов и как главнаго врага-религиозника по убеждениям коммунистов.
Но этот суд для меня не последний, я остаюсь при своём: “Верую… во Единаго Бога, Отца и Сына и Св. Духа”, “Чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века”. Ей гряди Господи Иисусе!» (29).
В конце января 1932 года еп. Синезий был отправлен в Соловецкие лагеря. Он отбывал наказание в Мурманском отделении Беломоро-Балтийского комбината НКВД. 20 сентября 1937 года, согласно выписке из протокола заседания Тройки НКВД Карельской АССР, он был приговорен к высшей мере наказания за то, что «вел повстанческую контрреволюционную агитацию среди заключенных в лагере, выступал против стахановского движения».
27 сентября 1937 года он был расстрелян в Медвежьегорском районе Карелии (30). По другим сведениям он был расстрелян в этот день на Водоразделе (VII-VIII шлюз Беломоро-Балтийского канала) (31).
Прот. Александр Малых.
1. Архив УФСБ по УР, д. 5261, л. 35об («Последнее слово по существу дела» еп. Синезия от 1.10.1931г.). 2. Там же, л. 38. 3. Там же, л. 35об. 4. Там же. 5. Там же, л. 10 («Ответы на письменные вопросы следственного гражданина Зарубина Сергея Григорьевича» от 27.05.1931). 6. Там же. 7. АМП, ф. 1, оп. 4, д. 623, л. 5об (Письмо архиеп. Ижевского Николая (Покровского) митр. Сергию от 26.06.1933). Архив УФСБ РФ по УР, д. 5261, лл. 2-2об (Анкета арестованного еп. Синезия от 28.10.1931). 8. ГАРФ, ф. 5263, оп. 1, ед. хр. 7, л. 72-74. Цит. по: Поспеловский Д.В. Русская Православная Церковь. – М.:Республика, 1995. С. 159. 9. Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти. 1917-1943 гг./ Сост. М.Е. Губонин – М.: Изд-во ПСТБИ, 1994, С. 690. 10. Штриккер Г., сост. Русская Православная Церковь в советское время (1917-1991). Материалы и документы по истории отношений между государством и Церковью. – М.: «Пропилеи», 1995, Т. 1. С. 313. 11. Архив УФСБ РФ по УР, д. 5261, л. 10. 12. Там же, л. 36-36об («Последнее слово по существу дела» еп. Синезия от 1.10.1931г.). 13. ГАКО, ф. 237, оп. 77, д. 1, л. 100 (Указ митр. Сергия и Свящ. Синода при нём № 21 от 26.02.1930). 14. Архив УФСБ РФ по УР, д. 5261, л. 260 (Протокол допроса свидетеля, священника Никольской церкви г. Ижевска Иоанна Стерхова от 4.02.1931). 15. Там же, л. 259об (Протокол допроса свидетеля, священника Никольской церкви г. Ижевска Иоанна Стерхова от 4.02.1931). 16. Там же, л. 73об (Протокол допроса обвиняемого, священника Успенской церкви г. Ижевска Павла Мезрина от 2.06.1931). 17. ГАКО, ф. 237, оп. 77, д. 1, л. 145 (Протокол заседания Зам. Патр. Местоблюстителя и при нем Патр. Свящ. Синода от 4.06.1930). 18. Там же. 19. Архив УФСБ РФ по УР, д. 5052, л. 13 (Протокол допроса свящ. Василия Шерстенникова от 2.10.1931). 20. ГАКО, ф. 237, оп. 77, д. 1, л. 145 (Протокол заседания Зам. Патр. Местоблюстителя и при нем Патр. Свящ. Синода от 4.06.1930). 21. Там же. 22. Архив УФСБ РФ по УР, д. 5261, л. 45 (Из показаний еп. Синезия от 19.11.1931) 23. Там же, л. 38 (Из показаний обвиняемого еп. Синезия от 30.09.1931). 24. Там же, л. 36об-37 («Последнее слово по существу дела» еп. Синезия от 1.10.1931г.). 25. Там же, л. 45, 74 (Из показаний обвиняемых еп. Синезия от 19.11.1931 и свящ. П. Мезрина от 2.06.1931). 26. Там же, л. 113об (Из показаний обвиняемого священника Троицкой церкви г. Ижевска Попова Павла Ивановича от 2.06.1931). 27. Там же, л. 36 («Обвинительное заключение по след. делу контрреволюционной церковно-монархической организации “ИПЦ”, ликвидированной на территории УАО (филиал Всесоюзной контрреволюционной монархической организации “ИПЦ”, г. Ниж. Новгород, ноябрь, 1931»). 28. Там же, л. 33 (Заявление еп. Синезия следствию «на предъявленное мне обвинение» от 30.09.1931 года). 29. Там же, л. 40 («Последнее слово по существу дела» еп. Синезия от 1.10.1931г.). 30. В Медвежьегорском ЗАГСе Карелии согласно актовой записи № 593 от 20.10.1989 г. произведена регистрация его смерти, как наступившая 27 сентября 1937 года. 31. http://visz.nlr.ru/search/lists/karel/231_3.html
